af8cb938     

Афанасьев Павел - Служу Советскому Союзу



Павел Афанасьев
Служу Советскому Союзу
Ефрейтор Костюк прислонился к стене сарая и засмолил
"Приму". Начиналось субботнее утро, до построения на завтрак
оставалось полчаса блаженного безделья. Земляк Костюка,
хлеборез Рябов, находился в зоне непосредственной видимости у
дощатого навеса, где два лимона под его командованием чистили
картофель к обеду. Из-под кипевшего там же котла с сечкой
расползался ароматный дымок, усиливая в Костюке свежее весеннее
чувство. Зажмуриваясь и куря на солнышке, ефрейтор грезил о
расстегнутом подворотничке, о сапогах гармонью, и о том, как
всего через 67 дней он накарябает гвоздем на воротах КПП
заветные буквы: "ДМБ 81 Костюк". Грядущий дембель рисовался
восхитительной разноцветной чередой шумных веселых праздников и
безобразных пьянок. Именно в такое ласковое субботнее утро
лучше всего мечталось о недалеком счастье.
Хлеборез Рябов отдавал какие-то хозяйственные приказания
лимонам, напуская на себя грозный вид. По срокам он числился
дедом, однако явно не дотягивал в жестокости. Закончив
командовать, Рябов подошел к сараю.
- Ефрейтор Костюк?
- Младший сержант Рябов!?
- Может ли женщина забеременеть от пыли?
- Старая хохма - отмахнулся Костюк, - вон, лимонов пойди
рассмеши. Костюк с достоинством плюнул на землю. Помолчали.
- Оксана не пишет? - спросил Рябов, "задушевно", как бы
между земляками. Костюк сморщился. Ему стало стыдно за свое
нежелание писать невесте. Острая тоска и орлиная тяга к ней
сменились на втором году вязким безразличием.
- А.., - неопределенно пожал плечами Костюк. - Я и сам не
пишу.
- По какой причине, ефрейтор? Должите немедленно.
- Да.. Неохота что-то.
- Во дает! - преувеличенно возмутился Рябов - ты когда в
увольнении последний раз был, зема? Вспомнил? Эх Боря, нам не
то что невеста. Нам сейчас любая дырка в радость. Лишь бы по
размеру подходила.
Рябов легонько пнул ногой пустую бочку из-под соляры.
- Ну хоть бы вот такая - от засунул палец в отверстие
бочки, - если, конечно, пролезет.
- Амбал выискался, - взглянув на бочку, вяло парировал
Костюк, - не такая уж у тебя елда здоровая.
- Не скажи.. Вон, у Лебедева точно пролезет, а у других
может и нет.
- Нашел кого вспомнить! - возмутился Костюк. Задрыга
Лебедев, москвич, отчисленный с третьего курса института, на
всю часть поганил имя роты, и звание деда заодно. Он даже
умудрился быть укушенным в живот ротной собакой по кличке
Пиздюлина. Вся рота как один, была на стороне собаки.
- Елда не знаю, а яйца уж точно не пропихнуть - гнул свое
Рябов.
- Да брось ты, зема. И елда, и яйца - как ведро со свистом
пролетят, - Костюк от нечего делать продолжал этот глупый спор.
- Елда туда сюда, но яйца - никогда! Готов на масло
поспорить.
- На масло!? - оживился Костюк. - Если на масло, тогда
гляди!
Ефрейтор Костюк любил масло. "Масло сьели - день прошел, -
приговаривал он кадое утро сожрав свои законные 30 г. Костюк
живо спустил штаны и запрыгнул задницей на бочку. Поерзав, и
усевшись яйцами к дырке, Костюк без особого труда, одно за
другим, пропихнул их вовнутрь. Затем он раздвинул ноги и
взмахнул руками, как бы демонстрируя удавшийся фокус: никакого
мошенства!
- Плакало твое масло, - провозгласил Костюк, и собрался
встать с бочки.
- Плакали.. твои яйца - негромко произнес Рябов,
ошарашенный ужасной догадкой. Он разинул рот и застыл на месте,
не зная, то ли хохотать, то ли все таки лучше не стоит.
- Дундук ты, зема, - Костюк потянул мошонку вверх из
дырки, чтобы достать одно из



Содержание раздела