af8cb938     

Астраханцев Александр - Сны



Александр Астраханцев
СНЫ
Проснулся среди ночи - на сердце муторно: опять дурной сон; просто замучили
- все о прошлом да о прошлом... Знаю, что до рассвета уже не сомкну глаз -
проклятая бессонница - дай, думаю, попробую восстановить, хоть как-то
развлечь себя...
Сначала, помню, стою, будто, у кассы: дают получку. Полтора часа отстоять
пришлось, еле досталась, но не зря стоял: только это мне отойти - какая-то
баба подходит и говорит: "В магазин колбасу завезли. И рыбу красную". -
"Какую колбасу?" - спросили ее. "Да чайную, вареную". - "А рыбу какую?" -
все допытывался кто-то дотошный. "А откуда я знаю? - отвечает уже
раздраженно. - Красную да и красную. Одним словом, не зеленую!" Красной тут
называют горбушу - про осетровых и слыхом не слыхали. Кету завозят редко, и
до прилавка не доходит, чаще - горбушу: демократическая рыба. Думаю: вот и
прекрасно - надо бы и колбаски, и красной рыбки, побаловать себя и домашних
с получки. И сидорок как раз с собой, вместительный такой сидорок: пол-пуда
затолкать можно. Представляю, как дома до потолка прыгать будут, когда с
таким уловом припилю... И как был: в кирзачах и телогрейке, - от кассы
прямо в магазин; ну ее начисто, идти переодеваться - не успею, да и темно
уже, и подмораживает крепко к ночи.
Магазин - одно название: дощатый барак, как всё тут; хотели временно, да
так и остался... Захожу - народу видимо-невидимо, лампочка еле светит, пар
изо ртов. И - почти одни женщины. Галдеж. Прислушался: нет, галдеж
спокойный, вроде бы, всем хватит. Хотел без очереди втереться - бабы сразу,
как пчелиный улей, затревожились, загалдели сильнее. Пошарил глазами:
знакомых, чтоб примазаться, никого. Спросил, кто последний, встал, да так
хорошо подгадал: только занял, за мной уже длинный хвост - прибежали,
учуяли... Стою, тихонько о стенку оперся; главное, ни о чем не думать - так
время быстрей идет; можно даже вздремнуть под бабий галдеж. А они ртов не
закрывают - прямо птичий базар.
Время и вправду быстро пролетело; всего-то два часа, если прикинуть, и
стоял. Стоял и двигался. Вернее, сама очередь, стиснувши, тихонько несла
меня к прилавку.
Хорошо, что две продавщицы: одна эту самую колбасу и красную рыбу
отпускает, а чуть продвинешься - там водкой и консервами отоваривают.
И вот я совсем уже близко - вижу и продавщицу, шуструю бабенку в
грязно-белом халате поверх телогрейки, с папиросой во рту и с хриплым
простуженным голосом, и весы ее различаю в полумраке на каком-то шатком
подобии прилавка из тарных ящиков, и даже ворох колбасы на полу, свитый из
тонких полуколец, на расстеленной сырой клеенке вижу, и, уж само собой,
бочку, из которой продавщица выхватывает вилкой мятых тощих рыбин с
капающим с хвостов рассолом.
Но чем ближе - тем тесней и шумнее; возле весов бабы становятся совсем злые
- лаются, кричат на продавщицу: "Чего ты мне эту дохлую суешь? Вон Маньке
какой толстой накидала!"
- "Да пошла ты! - отбрехивается та. - Где я вам всем толстой наберу?
Вырожу, что ли?.." Причем она, кажется, сказала не "вырожу", а посолонее да
покрепче.
А тут еще нетерпеливые бабы наперли на шаткий этот прилавок и сбили весы.
Продавщица матерится, поносит очередь. Бабы отлаиваются, но вяло - знают,
что виноваты, да и продавщицу заводить круче боязно: взбрыкнет и торговать
откажется, а утром найди ее, эту колбасу!
Продавщица зовет на помощь грузчика: "Гош, а Гош!"
Грузчиков почему-то трое, хотя работа не потная - даже позавидовал: теплое
местечко надыбали - стоят себе к



Содержание раздела