Ахметов Спартак - Лифт До Юпитера
Спартак Ахметов
Лифт до Юпитера
1
- Посадка на Юпитер, понимаете? Впервые в истории космических
исследований! Прыжок в мутный океан из водорода и гелия! - Иванов говорил
немного обиженным голосом, будто перед ним сидел не Борьба Васильевич
Макушкин, обыкновенный ростовик, а железобетонный консерватор, которому
плевать на научно-технический прогресс. - Понимаете: не Луна, не Марс, а
Юпитер!
Борьба Васильевич уныло рассматривал обширную комнату, похожую на
пещеру. С потолка сталактитами свисали провода, кабели, массивная люстра.
Роль сталагмитов играли стеллажи, заполненные всевозможными приборами и
радиотехнической аппаратурой. Между стеллажами змеился узкий проход,
теряющийся в полутьме. Сходство с карстовой пещерой завершалось журчанием
воды из крана и селитряными запахами.
Хозяин комнаты не вписывался в интерьер. Был он по-московски шикарен,
холен, выбрит, отутюжен и благоухал. На Макушкина горохом сыпались
непонятные слова:
- Магнетроны!.. Митроны!.. Объемные резонаторы!..
"Чушь собачья, - думал Борьба Васильевич. Ему было неудобно на высоком
лабораторном табурете - ноги болтались в воздухе, сырые брюки липли к
телу. - Зачем меня послали сюда? Какая связь между ростом кристаллов и
Юпитером? Говорит и говорит... Скоро час, магазины закроются!.."
- Оксидно-ториевые катоды!.. Сверхвысокие частоты!..
"Сыру надо купить, - думал Макушкин. - Леля любит, сыр".
- Тороидальные диэлектрики с высокой проницаемостью!
- При чем здесь я? - вслух сказал Макушкин.
Иванов угас на полуслове. Минуту молчал, отколупывая от столешницы
нашлепку канифоли. Просительно понизил голос:
- Кристаллы нужны, Борьба Васильевич.
- Какие кристаллы?
- Те, что вы растите.
- А Юпитер при чем?
- Я же рассказываю... Для низкочастотных волн атмосфера планеты
непрозрачна. Поэтому телеметрическая и радиолокационная аппаратура на
посадочном модуле будет оснащена магнетронами. То есть приборами для
генерации и усиления колебаний в диапазоне сверхвысоких частот. Основное
рабочее тело в них - объемный резонатор, выточенный из кристалла.
- Так пишите заявку на имя нашего директора...
- Видите ли, - Иванов еще более понизил голос, - нам нужны кристаллы с
добавкой оксида тория.
"Ух ты! - Борьба Васильевич опустил голову и вцепился пальцами в клок
волос, свисающий на лоб. Мысли о сыре и масле мгновенно погасли. Ввести в
кристалл радиоактивный элемент! Этого еще не делали. Заманчиво... Но у
тория ионный радиус великоват. В мои кристаллы не влезет. Впрочем..."
- Сколько тория надо ввести? - быстро спросил Макушкин.
- Порядка трех процентов.
"Ну, это еще ничего. Столько-то втиснется. Решетка, правда, будет
деформирована, в кристаллах появятся трещины. Но куски-то останутся.
Куски-кусочки... Ах, черт! Торий четырехвалентен, а у меня все
трехвалентно. Плешь!.. Почему плешь? Добавлю к торию какой-нибудь
двухвалентник. - Борьба Васильевич посучил ногами, с ботинок посыпалась
засохшая грязь. - В среднем получится трехвалентная пара элементов. Карош
турка Джиурдина! - похвалил Макушкин сам себя, но тут же испугался: он не
учел летучести оксидов. - Чушь собачья, я же работаю в глубоком вакууме!
Торий, конечно, не испарится, а где взять нелетучий двухвалентник? Надо
работать в газе, а это не моя епархия..."
- Вы обратились не по адресу, - сказал с сожалением Борьба Васильевич.
- Вам надо в институт кристаллологии.
- Почему? - Иванов недовольно поморщился.
- У них есть установки, работающие под давлением газа.
- Но нам нужен сверхчисты
